Современные реалии показывают, что тенденция к сохранению и укреплению связей различного рода между республиками, которые формировались в советское время, отсутствовала с момента распада СССР. Нередко тому виной были внешнеполитические векторы, выбранные столицами стран Центральной Азии. Ведь, как известно, у каждого Президента и Правительства есть свои предпочтения. Впрочем, суверенитет на то и суверинитет.
Тем не менее, распад тех же экономических связей между странами Центральной Азии отрицательно влияет на развитие региона в целом, и каждого государства в отдельности. Во времена СССР все было рассчитано на взаимодействие. Та же промышленность выстраивалась таким образом, чтобы все были взаимосвязаны и дополняли возможности друг друга. Более того, если говорить о центрально-азиатском регионе, то в нем промышленности было отведено особое место. Недаром со всего советского союза люди нередко ехали на работу именно в ЦА – условия жизни здесь были куда предпочтительнее нежели в той же средней полосе страны.
Однако, за более чем 2 десятилетия ситуация изменилась. Внутрирегиональные связи находятся в плачевном состоянии. Попытки создания региональной организации, включающей в себя все страны ЦА оказались, в общем-то, безуспешными, так как никаких особо значимых достижений они не принесли. Одним из наиболее известных объединений можно назвать Центрально-азиатское региональное экономическое сотрудничество (ЦАРЭС). Не трудно догадаться, для чего оно создавалось. Но, как правило, договоренности между странами заключаются в обход ЦАРЭС. Более того, крупнейшие проблемы экономического и экономико-политического характера не могут быть решены без участия внешних игроков.
Показательны кыргызско-узбекские газовые «недопонимания», решенные вмешательством российской стороны.
Кстати, о внешних партнерах. Стоит сразу отметить, что все страны являются полноправными участниками крупных тех или иных межгосударственных объединений. Наибольшая концентрация центрально-азиатских представителей (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан) наблюдается в Шанхайской организации сотрудничества, куда входят Россия и Китай.
Туркменистан, в свою очередь, участвует только в более глобальных организациях, об эффективности которых говорить не приходится. Экспертное сообщество связывает некоторую отстраненность Ашхабада со страхом потери суверенитета, что, мягко говоря, в современных условиях глобализации несколько не логично. Администрация Президента РТ Г. Бердымухамедова в качестве наиболее значимых внешнеэкономических партнеров видит Китай и Иран, где 1-й – это основной газовый партнер, а со 2-м Ашхабад связан, в том числе, и историей.
Более прагматичную внешнюю политику проводит Ташкент. В многочисленных заявлениях Президента РУ И. Каримова очень часто можно встретить упор на незыблемость суверенитета страны, на нежелание участвовать в межгосударственных объединениях, которые якобы могут отрицательно повлиять на независимость страны. Тем не менее, участие Узбекистана хотя бы в том же ШОС показательно – страна умеет работать «в команде». Да и многовекторность внешней политики Ташкента демонстрирует порой гибкость и поворотливость, как было с участием страны в Организации договора о коллективной безопасности. Напомню, что сейчас Узбекистан не участвует в ОДКБ, но кто знает, к чему приведет возможная дальнейшая дестабилизация того же Афганистана, где практически каждый день, помимо информации о талибах, появляются сообщения об активности боевиков ДАИШ. По крайней мере, Ташкент активно проявляет себя в рамках двустороннего диалога с зарубежными партнерами.
В последние дни несколько неясной остается ситуация в Таджикистане. Душанбе, несмотря на активную российскую поддержку в деле обеспечения безопасности страны, демонстрирует предпочтение Саудовской Аравии. Учитывая сложившуюся обстановку в ирано-саудитском противостоянии, поддержка Эр-Рияда со стороны Душанбе принимает в какой-то степени антироссийскому направленность. Впрочем, никаких прямых действий, направленных на деградацию российско-таджикского диалога, сделано не было. К тому же страна считается первым претендентом на вхождение в Евразийский экономический союз (ЕАЭС). Вполне вероятно, что администрация Рахмона стремится из конфликта Тегерана с Эр-Риядом извлечь свою выгоду. Насколько успешными и продуктивными будут эти начинания, покажет время.
Более позитивно к многостороннему диалогу относятся в Астане и Бишкеке. Обе страны являются полноправными членами недавно образованного ЕАЭС. Вместе с Таджикистаном участвуют в Организации договора о коллективной безопасности. Но, все же, именно членство в ЕАЭС выделяет два государства. Как указывалось выше, одно из позитивных, но растраченных наследий СССР – промышленность. Участие в объединении значительно повышает перспективу воссоздания имевшихся производственных мощностей вместе с ощутимым общеэкономическим подъемом. В то же время, контрпродуктивным представляется рассчитывать на масштабные достижения в ближайшей перспективе, так как этому препятствуют мировые экономические волнения.
Как бы то ни было, существует острая необходимость развития внутрирегиональных межгосударственных связей. Сам по себе регион, при правильном распределении коллективных усилий, достаточно самостоятелен. Однако, на данный момент, говорить о стремлении стран региона к этому не приходится. В этой связи, многократно возрастает роль некоего медиатора, способного при необходимости «свести» к общему знаменателю, или же, напротив, «развести» по разным углам партнеров и оппонентов, соответственно.
Булат Мурзагалеев – эксперт ЦГИ «Берлек-Единство».
Источник:http://ia-centr.ru/expert/22614/