Глобальная конкуренция требует от игроков технологических прорывов. Но по уровню инновационного развития страны ЕАЭС существенно отстают от западных стран. Как построить евразийскую экономику знаний, размышляли эксперты дискуссионного клуба «Мир Евразии» под названием «Евразийская экономика знаний: инструменты взаимодействия и научный подход», прошедшего в Алматы.
«Эпоха «нефтяного изобилия» практически подходит к концу, - отметил президент Казахстана Нурсултан Назарбаев в послании народу Казахстана от 10 января 2018 г. - Стране требуется новое качество развития. Глобальные тренды показывают, что оно должно основываться в первую очередь на широком внедрении элементов Четвертой промышленной революции».
Его коллега, президент России Владимир Путин в Послании Федеральному собранию от 1 марта 2018 года также говорил о важных глобальных трендах. «В мире сегодня накапливается громадный технологический потенциал, который позволяет совершить настоящий рывок в повышении качества жизни людей, в модернизации экономики, инфраструктуры и государственного управления, - подчеркнул он. Насколько эффективно мы сможем использовать колоссальные возможности технологической революции, как ответим на ее вызов, зависит только от нас». Однако пока у каждой страны ЕАЭС есть своя стратегия инновационного развития, но они не согласованы друг с другом.
Евразийские приоритеты
Помимо модернизации собственных национальных инновационных систем, в новых условиях, ЕАЭС надо развивать и наднациональную инновационную систему, считает Галия Мовкебаева, директор Центра Евразийских исследований.
«Пока о ней говорить еще рано – нет ни документов, ни организации, которая бы этим занималась. Сегодня количество научных разработок в странах ЕАЭС явно недостаточно. Следует поднять вопросы внутреннего финансирования этих разработок», - говорит эксперт.
В мире идет сближение бизнеса и образования. Компании, которые участвуют в образовательном процессе, зачастую платят меньшие налоги.
«У нас пока все по-другому, существует явный перекос в сторону предпринимательства и государственного сектора», - отмечает Галия Мовкебаева. Предпринимательский сектор, например, неохотно сотрудничает со сферой высшего образования, крупный бизнес не поощряет науку.
Во внедрении инновационных процессов на постсоветском пространстве, по ее мнению, существует ряд проблем. Одна из них – недостаточный уровень координации между всеми этими структурами: государством, наукой, университетами и бизнесом.
Следующая проблема заключается в отсутствии единого координационного органа, который занимался бы данными вопросами в ЕАЭС, определяя стратегию инновационного развития в Союзе.
Другая значимая проблема состоит в низком уровне коммерциализации результатов научных исследований и в недостаточной конкурентоспособности научных разработок. Кроме того, в наличии очень длинный путь от исследований до разработок и внедрения в производство.
«Мы ориентируемся на западные инновации и технологии, охотно их покупаем. Помимо того, что это ведет к технологической зависимости, западные страны являются также конкурентами на мировом рынке, и те технологии и оборудование, что приходят к нам – часто либо уже устарели, либо находятся в процессе устаревания», - напоминает эксперт.
Поэтому необходимо развивать инновационное сотрудничество между странами ЕАЭС, делая акцент на таких приоритетных направлениях, как биотехнологии, машиностроение, фармацевтика, медицина, аэрокосмическая отрасль, ИТ-технологии. Положительный опыт уже есть: это тесное сотрудничество России и Беларуси, Казахстана и России в сфере ВПК.
Как координировать?
В числе необходимых структур и мероприятий директор Центра Евразийских исследований называет создание евразийских технологических платформ, инновационных кластеров, куда бы входили бизнес-инкубаторы, технологические парки, совместные научно-исследовательские, опытно-конструкторские организации, лаборатории университетов и т.д. Это также софинансирование межгосударственных программ и проектов в инновационной сфере и развитие совместных фундаментальных и прикладных исследований, проведение региональных научных конференций, публикации результатов совместных исследований, дальнейшее развитие научных журналов с евразийской тематикой.
«Это нацеленность на сближение систем профессионального образования, разработка совместных образовательных программ, создание сетевого университета ЕАЭС по аналогии с уже существующими сетевыми университетами ШОС и СНГ, разработка совместной инновационной, научно-технологической программы, подобно той, которая существует в Европейском Союзе – инновационного проекта «Горизонт - 2025». А также содействие в создании евразийской ассоциации фондов поддержки фундаментальной науки. И, наконец, создание в перспективе организации, объединяющей исследовательскую инфраструктуру стран ЕАЭС», - перечисляет Галия Мовкебаева.
Мы воспроизводим то, что морально устарело
Олег Белов, журналист и режиссер отмечает, что сейчас на месте заводов и фабрик в Казахстане строятся торговые центры. Ряд ТРЦ функционируют на месте погибших промышленных предприятий. «Причем количество этих торговых центров растет, хотя в тех же США они закрываются, торговля уходит в интернет. Мы воспроизводим то, что уже морально устарело», - говорит журналист.
Тем временем мир стоит на пороге огромных изменений. Появилась альтернативная частная космонавтика, становятся привычными электромобили, скоро появится доступный интернет в любой точке мира, а это доступ ко всем лекциям ведущих вузов, можно будет учиться автономно. Это даст огромный скачок в развитии.
«В Казахстане, на закате СССР хотели построить завод роботов в городе Капшагай. В Казахском политехническом институте студенты уже создавали роботов. Но из-за развала СССР завод так и не построили. Сейчас на его территории играют в пейнтбол. Недалеко стоит недостроенная ТЭЦ с огромной трубой, и казино друг за другом вдоль дороги, словно киоски по продаже фаст-фуда. А когда-то нам обещали создать казахстанский Лас-Вегас на северном берегу водохранилища. Но пока Капчагай – это такой памятник нереализованных инновационных надежд», - сравнивает Олег Белов.
Есть, конечно, и обнадеживающие проекты. Например, в начале 2000-х в Казахстане стартовал совместный проект России и Казахстана по созданию небольшого самолета Як-58. Казахстанская компания «ЯК АЛАКОН» собиралась производить этот самолет в нашей стране и эти планы не оставила. На сегодня самолёт прошел глубокую модернизацию с применением новейшего дизельного авиационного двигателя, позволяющего работать на обычном авиакеросине, в отличие от конкурентов, которые используют авиационный бензин он дороже керосина в два-три раза и не везде есть. Проект Як-58 продолжает своё развитие в созданном Евразийском центре авиационных технологий. ЯК АЛАКОН также принимал участие в создании учебно-тренировочного самолёта Як-152, производство которого начато в Иркутске. ЯК АЛАКОН совместно с ОКБ ЯК работают над проектом Як-155 самолёта первоначальной подготовки пилотов, создаваемого на базе Як-152 и намеревается также разместить производство этих самолётов в Казахстане. Ещё одним проектом, который рассматривается для Казахстана, является проект самолёта Як-120, это двухдвигательный 18-ти местный самолёт авиации общего назначения.
«В настоящее время Казахстан испытывает ряд экологических проблем – от высохшего Арала до задыхающегося от смога Алматы. Эти вопросы требуют научного решения», - говорит Олег Белов.
Тем временем, в залах отечественной академии наук, по его словам, нередко проходят семинары по распространению товаров, не имеющие к науке никакого отношения. «Важно сделать так, чтобы дом, созданный для ученых, вернулся к своему первоначальному предназначению, а не служил домом маркетинга», - заявляет журналист.
Нужна сила воли
СССР был империей с культом знаний и образования. Советская наука была организована на мобилизационных принципах. Поэтому через 4 года после страшнейшей ВОВ было создано одно из совершенных в мире оружий, а через 16 лет человек полетел в космос. «Сегодня в высоких технологиях постсоветские страны отстают. Какие цели ставят они перед собой?», - задается вопросом Сергей Козлов, заместитель главного редактора газеты «Московский комсомолец в Казахстане».
Казахстан знаменит добычей нефти, этот сектор и привлекает инновационные технологии, является самым развитым. «При этом нефтехимия, которая нужна как воздух, так и не развилась в необходимой мере, пока не стала инновационной отраслью. А на сырой нефти мы долго не проживем», - говорит эксперт.
Нам часто приводят в пример успехи Китая или Сингапура. Это экономики знаний. «Но нельзя забывать, что любая эффективная деятельность научных отраслей имеет корни, прежде всего, в государственных программах», - напоминает Сергей Козлов.
Известный на весь мир технологический центр Кремниевая долина в США - это следствие государственной программы, которая выполнена в американских условиях методами снижения налогов, преференциями.
«Частный бизнес неохотно будет заниматься фундаментальной наукой, потому что это очень долгие деньги. Мы же так организованы, что без государства, без воли правящего класса прорывов не будет», - уверен эксперт.
Какие цели мы преследуем? Создать экономику знаний? Развить ту или иную отрасль?
По мнению эксперта, альтернативная энергетика в Казахстане – это не всегда перспективно, мы не Дания. Вот финны поставили себе в 60-х годах ХХ века цель. Это была страна, которая поставляла лес, бумагу, деревянные конструкции. Они боялись потерять свои леса, добыча древесины приобрела хищнический характер. И за 25 лет государственной программы они достигли того, что хотели - возникла финская транснациональная компания Nokia – высшее проявление государственной и национальной воли. Сейчас Финляндия – одна из самых передовых стран мира с 5,5 млн населения и без собственной нефти. «Поэтому самое главное – это политическая воля и четко сформулированная цель. Тогда фундаментальная наука будет развиваться», - считает Сергей Козлов.
Чего хотят ученые?
А вот Рустам Бурнашев, к.ф.н., профессор Казахстанско-Немецкого университета, считает, что прикладные разработки в огромном количестве случаев гораздо проще и правильнее купить, чем заново их развивать или придумывать. «Надо четко понимать, какие направления науки нам нужны и какие мы хотим развивать», - говорит он.
Например, в свое время в Казахстане и в Узбекистане самыми популярными научными журналами были журналы по органической химии. В Узбекистане это было связано с хлопководством.
«Или возьмем в качестве примера медицину. Как же в Казахстане в положительную сторону изменилась кардиология! Если более 10 лет назад ребенку вообще не брались делать операцию на сердце, то сейчас они делается даже младенцам через катетеры. Понятно, что есть в развитии кардиологии большая необходимость. Есть и другие направления в медицине и не только, которые надо развивать. Может, они не будут уникальными для мировой науки, но они будут прорывными для отечественной», - говорит Рустам Бурнашев.
При этом эксперт не склонен переоценивать важность финансовых вливаний в науку. «Мы думаем линейно, мол, если в науку будут повышаться вложения, то и результат будет увеличиваться. Это не всегда так. Современная установка у ученых такова: главное - получить грант, и людей не интересует, что это даст в будущем, будет ли рост знаний», - объясняет он.
Несправедливость с распределением денег, по его мнению, является толчком к отъезду специалистов. Они понимают, что их разработки никому не нужны, они будут потеряны либо украдены. По мнению эксперта, вопрос стоит в создании условий. Ученые отправляются туда, где есть лаборатории, доступ к информации, возможность открытой научной дискуссии, научная среда, а зарплата находится не на первом плане.
«Для развития науки должен быть запрос на исследование. Наука строится на самооценке истины. Патернализм здесь противоречит научной установке. Чиновникам места там нет, но они могут формировать заказ на научные исследования. Тогда появляются направления для развития науки. Заказ должен быть не фантастическим, а совершенно конкретным. Например, заказ на развитие кардиологии. Все понимают, что онкология – это не всегда экстренная вещь, можно подлечиться на крайний случай за рубежом, а сердце – это срочно. То есть, будет заказ, будет и развитие», - считает Рустам Бурнашев.
Сергей Жуков.