Дата 31 мая, отмечаемая в Казахстане как День памяти жертв политических репрессий, проходит в относительно спокойной обстановке, без бурных дебатов, подобных тем, что разражаются накануне Дня Победы. Однако существует ли реальный общественный консенсус вокруг этой даты? Ведь для определенной части постсоветских обществ любая историческая дата, связанная с советским прошлым, – это реперная точка в системе координат «свой» — «чужой».
Сегодня часть казахстанского общества уверена, что официальная идеология сознательно преуменьшает значение этой даты – эта точка зрения артикулируется в сетевых дискуссиях. Национал-патриотическая общественность расценивает эту «фигуру умолчания» в качестве политического реверанса в сторону России как правопреемницы Советского Союза. С другой стороны звучат мнения, что фактор политических репрессий и голода 1932-1933 гг., интерпретируемого как намеренный геноцид казахского населения, уже превратились в инструмент политических спекуляций и нагнетания атмосферы русофобии. Правда, следует признать, что эти процессы происходят где-то на периферии общественной дискуссии – как правило, в специфическом сегменте социальных сетей.
Коллективная травма
Известные казахстанские культурологи, историки и политологи, с которыми мы побеседовали, все-таки придерживаются мнения, что казахстанское общество вкладывает в День памяти жертв политических репрессий смыслы, далекие от конфликтности и исторических претензий.
Культуролог Зира Наурзбаева считает, что в казахстанском обществе этой дате, действительно, не придается большого внимания. Однако связывает она это не столько с директивой сверху и соображениями политкорректности, сколько с травматичностью исторических событий, которые казахстанское общество еще не готово принять и осмыслить.
«В психологии существует теория о том, что трагические события, которые пережили наши предки, влияет на коллективное бессознательное нации. Пока мы не осознаем перенесенную коллективную травму, не отрефлексируем ее, мы не избавимся от ее воздействия. Боль трагедии, чувство несправедливости произошедшего остались неоплаканными. Если в годы перестройки в России тема политических репрессий оказалась в центре общественной дискуссии, было опубликовано множество статей, сняты фильмы, то в Казахстане она осталась нераскрытой. Художественных произведений, кинокартин, посвященных политическим репрессиям, которые бы стали достоянием нации, нет. Возможно, это связано с общей ситуацией в литературе, востребованностью искусства в стране, однако более вероятно, что это обусловлено отсутствием теоретического осмысления этих трагических событий. Творческие люди не знают, как подступиться к их художественному воплощению. Западные исследователи отмечают, что коллективную трагедию – чаще всего речь идет о Холокосте – нужно пережить в искусстве, однако, прежде всего, ее должны осмыслить историки», — подчеркивает Зира Наурзбаева.
Не надо идентифицировать современную Россию и большевиков
Директор научно-исследовательского центра гуманитарных исследований «Евразия», доктор исторических наук Зиябек Кабульдинов уверен, что в казахстанском обществе отсутствуют предпосылки для идеологического раскола относительно оценки репрессий 30-х годов прошлого века.
«Репрессии, коллективизация, голод, раскулачивание, депортация народов – это трагические события, затронувшие все без исключения народы, проживающие в Казахстане. Поэтому эти события ни в коей мере не могут стать разделительной чертой между различными этническими и социальными группами», — подчеркивает историк.
Считает Кабульдинов безосновательными и попытки политизации этого фактора, использования его для формулировки претензий к Российской Федерации как правопреемнице Советского Союза.
«В самой России, где русское население является нациообразующим, репрессий было не меньше, чем в Казахстане. Просто мы по численности малая республика, и потери стали для нас более ощутимыми. Русский народ также пережил весь ужас репрессий, коллективизации и раскулачивания», — поясняет Кабульдинов.
Не допустить использование этого трагического периода истории в качестве инструмента для нагнетания русофобии позволит объективный научный подход, уверен Кабульдинов.
«Нужны совместные российско-казахстанские исследования этого периода истории. Необходимо дать как историческую, так и политическую оценку этим событиям. Только после этого эта тема сама на нужную полку ляжет. Чем дольше мы будем откладывать объективное и всестороннее исследование этих событий, тем больше будет обозначаться водораздел между общественной оценкой этих событий в России и в Казахстане», — подчеркивает эксперт.
«Очевидно желание российской политической элиты не акцентировать внимание на политических репрессиях и голоде 30-х годов. Однако с казахстанской точки зрения, современным российским политикам не следует идентифицировать себя и современную Россию с преступными действиями большевистского режима. Память об этих событиях невозможность стереть. Казахстанскому обществу еще предстоит осмысление этой трагедии. Чем больше мы будем придерживаться научного подхода, тем менее болезненно пройдет этот процесс, тем меньше возникнет поводов для межэтнических и межгосударственных противоречий на этой почве», — подытоживает директор НИЦ «Евразия».
Следует оставить историю историкам
Политолог Султанбек Султангалиев считает, что казахстанское общество еще не осознало в полной мере значение Дня памяти жертв политических репрессий. Связано это, по мнению эксперта, с недостатками государственной информационной политики и определенной бюрократической заформализованностью, а возможно также с популистскими спекуляциями вокруг этой темы. Отмечает политолог и то, что эта дата служит, скорее, разъединяющим фактором для России и Казахстана.
«По идее, память о жертвах политических репрессий должна объединять постсоветское пространства, потому что репрессии осуществлялись во всех республиках бывшего Советского Союза, и коснулись всех, вне зависимости от национальности, вероисповедания и политических взглядов. Историческая трагедия была для всех одна – это часть нашего общего прошлого и мериться тем, кто в большей или меньшей степени пострадал, не совсем уместно. Другое дело, что интерпретация этого трагического периода истории связана в немалой степени с политической конъюнктурой, а она, как известно, изменчива. Предсказуемо только лишь стремление современной элиты переложить бремя ответственности за текущие неудачи на мертвых львов ушедших эпох, которые уже не могут ответить», — считает Султангалиев.
Политолог отмечает, что политизация темы репрессий и, в более широком контексте, исторического наследия советской эпохи во имя повседневных политических задач приводит к искажению как истории, так и неразрывно связанного с ней общественного сознания.
«С данным фактором шутить нельзя, о чем свидетельствуют события на Украине. Камни, брошенные в прошлое, неминуемо возвращаются на головы бросавших и их потомков. Даже история СССР служит наглядным примером этого тезиса. Следует оставить историю историкам для детального и объективного изучения прошлого, а не делать из науки инструмент для манипулирования общественными настроениями в угоду личным интересам и политическим амбициям», — резюмирует Султангалиев.