Известный казахстанский публицист и веб-издатель Джанибек Сулеев, с которым мы побеседовали в кулуарах Центрально-азиатского медиафорума «Конструктивная журналистика в контексте региональных и глобальных трендов», прошедшем недавно в Екатеринбурге, поделился своими размышлениями относительно того, какие процессы происходят в казахстанском обществе сегодня.
- Джанибек, какие процессы определяют сегодня развитие казахстанского общества?
- Одним из самых устойчивых общественных трендов в сегодняшнем Казахстане является чувство социальной неудовлетворенности. Часто говорят, что уровень жизни и доходов населения в Казахстане по сравнению с соседними центрально-азиатскими странами значительно выше. Возможно, это правда, и казахстанцы зря грешат на власть, на правительство. Но чувство социальной неудовлетворенности очень часто зависит не от объективных социально-экономических показателей, оно глубоко субъективно и отражает то, как общество реагирует на дисбаланс в доходах между привилегированной частью населения и обычными казахстанцами, на разрыв между богатыми и бедными, проявления социальной несправедливости.
Как продемонстрировали митинги весной нынешней года, поправки в Земельный кодекс могли быть просто формальным поводом для выброса накопившегося социального недовольства. Очевидно, что тем, кто вышел на площадь в Атырау или Уральске, не нужны земельные наделы, они не собираются обрабатывать землю, заниматься животноводством, но это эмоциональный момент.
Сегодня очень много говорят о том, какие элитные группы имеют перспективы в нашей стране. Так вот, на мой взгляд, перспективен тот из молодых управленцев, кто сможет снизить градус социального недовольства. Именно такой человек сможет составить конкуренцию влиятельным «агашкам» со связями.
Это могут быть и региональные элиты – энергичные молодые управленцы, которые готовы потеснить «старую гвардию».
В целом же современное казахское общество испытывает влияние трех разнонаправленных трендов.
С одной стороны, в нем происходят активные процессы архаизации, особенно части титульной нации. Для нее характерно поклонение казахским обычаям и традициям, идеализация старины, патриархального уклада. Я с определенным скепсисом отношусь к этому явлению. Возвращение к истокам – это прекрасно, но когда это возвращение проходит на качественно новом, модернизированном уровне. А сегодня наш казахский традиционализм напоминает юрты, которые каждый Наурыз устанавливаются на асфальте.
С другой стороны выкристаллизовывается русскоязычная часть казахов, которые придерживаются прозападных либеральных взглядов. Она иронизирует над патриархальными воззрениями на семью, брак и мораль – все то, что нынче принято обозначать емким словом «уят» («стыд»).
Причем пророссийская часть общества она тоже, по сути, связана с Западом в широком формате. Есть такое мнение – в самой России сейчас модно об этом рассуждать – что Россия – это не Европа, а Азия, преемница Золотой Орды. Что все ее родимые пятна – это часть тяжелого золотоордынского наследия. И всем, что есть там плохого, начиная с коррупции – это азиаты их одарили.
Но Россия для современного казахстанского общества – это часть Запада. То, что мы называем европейской цивилизацией – пусть в урезанном и переработанном виде – нам ретранслировала Россия. И мы, казахи, тоже при посредничестве России, относимся в большей степени к Европе, нежели к Азии. Мы не есть восточный народ. Мы народ, который еще находится в процессе нациестроительства, мы на марше и еще не определились, к какой цивилизации – восточной или западной, азиатской или европейской – мы принадлежим. Может формула «евразийская» - самая правильная. Но ведь ее надо объяснить, раскрыть, объяснить людям.
А пока два тренда – традиционалистский и обращенный во внешнюю среду, внешний мир (российский, европейский, евразийский, западный) - находятся в достаточно жестком противостоянии.
Однако главная линия разлома в казахстанском обществе, на мой взгляд, намечается не между консерваторами и креаклами.
Тут необходимо упомянуть салафизм, который сегодня активно распространяется в казахском обществе и пытается влиять на умы молодежи.
Влияние салафитов в том, что они сами как бы из народной толщи. Эти молодые ребята, получившие образование в медресе Пакистана и Саудовской Аравии, опасны тем, что обладают и силой убеждения, и цельностью.
Часто салафитов путают с традиционалистами, хотя, по сути, для казахского общества салафизм – это неоислам, это не наше веяние, не наш мазхаб («мазхаб» - богословско-правовая школа в исламе – прим. ред.), не наш поведенческий кодекс.
И это при том, что казахскоязычная среда, та самая, которая идеализирует обычаи и традиции, обладает бОльшим иммунитетом от неоислама. Именно приверженность старине уберегает эту часть общества от влияния салафизма.
Линия разлома пролегает между исламистами в коротких штанах и традиционалистами, которые не захотят им подчиняться. И вовсе не из-за того, что они Аллаха не чтят. Многих традиционных казахов будет злить сам факт того, что ими попытаются верховодить люди, который заявят: «Наши предки исповедовали «неправильный» ислам. Давайте создадим новый джамаат». Для казаха, который в быту и в повседневной жизни высоко ценит волю, – это неприемлемо.
Эти проблемы мы должны изучать серьезно и глубоко. Без штампов и кликушества. Но еще раз хочу подчеркнуть – мы молодая нация. В этом наша слабость и сила.
http://ia-centr.ru/expert/24533/