В минувшую субботу после четырех заседаний в Астане и стольких же – в регионах Общественная комиссия по земельной реформе завершила свою работу. Предложения и рекомендации экспертов, общественных деятелей, гражданских активистов и аграриев направлены в парламент, которому предстоит решить их судьбу. Об итогах работы комиссии мы побеседовали с одним из активных ее участников, представлявших интересы профессионалов-аграриев, председателем Союза картофелеводов и овощеводов Казахстана Кайратом Бисетаевым. Помимо этого, мы затронули перспективы и проблемы развития сельхозпроизводства в Казахстане в условиях Евразийского экономического союза:
— Кайрат Серикбаевич, удовлетворены ли вы работой комиссии и введением пятилетнего моратория на нормы нового Земельного кодекса, в том числе на продажу земли в частную собственность и сдачу ее в аренду иностранцам?
— Мое мнение за время работы комиссии не претерпело принципиальных изменений. Я по-прежнему, считаю, что институт частной собственности на землю сельхозназначения в Казахстане должен быть, и наш сельскохозяйственный рынок, в том числе рынок земли, должен быть открыт для иностранных инвесторов. Это моя принципиальная позиция, я на ней, как стоял, так и стою.
Вопрос, на мой взгляд, в другом, и я еще больше утвердился в своем мнении после поездок в регионы. Казахстанцы не против частной собственности на землю и не против предоставления ее в аренду иностранцам. Население не доверяет государственным чиновникам, которые узурпировали сферу земельных отношений, монополизировали процесс выделения и продажи земли. Люди считают, что в сфере земельных отношений нет транспарентности, государство в этой части коррумпировано. Видимо, у них есть основания для этого.
Именно поэтому в ходе работы земельной комиссии не раз звучало предложение конкретизировать Земельный кодекс, который в нынешнем его виде является в большей степени рамочным документом, многие его нормы отданы на уровень подзаконных актов, постановлений, решений акимов районов и областей – то есть фактически на откуп чиновникам. Большинство проблем кроется именно в этом: люди не могут получить информацию, как формируются комиссии, принимающие решения о выделении земли, не имеют представления о порядке предоставления наделов. В Земельном кодексе необходимо прописать принципы формирование комиссии, необходимость включения в ее состав представителей общественных организаций, отраслевых союзов, предпринимательского сообщества, депутатов. Помимо этого информация о решениях комиссии должна публиковаться в средствах массовой информации, чтобы в Интернете была электронная база, в которую мог войти любой гражданин Казахстана и увидеть, кому принадлежит земля, на каких условиях она выдана, в каком объеме. Это позволит сделать процесс выделения земельных наделов – будь то частная собственность или аренда – более прозрачным.
Если эти моменты будут отражены в виде прямой нормы Земельного кодекса, а не будут отданы на откуп местным чиновникам, и население будет знать, что в Земельном кодексе предусмотрены гарантии прозрачности процедур, то у народа появится больше доверия к земельной реформе. Люди будут понимать, что махинации с землей при таких нормах не возможны. Полагаю, что в этом случае казахстанцы поддержат идею частной собственности на сельскохозяйственную землю и аренду земли иностранцами. Отмечу, что часть этих предложений нашли отражение в рекомендациях земельной комиссии.
Второй важный вопрос, который был внесен в перечень предложений Общественной комиссии – это нормы землевладения. Важно не допустить, чтобы крупные зерновые холдинги или олигархи-латифундисты захватили большую часть пахотных площадей в районе. В противном случае завтра крестьяне не смогут взять в аренду землю, потому что она вся будет в чьей-то собственности, и им не останется ничего иного, как только батрачить на крупного землевладельца.
Таким образом, должны быть установлены разумные размеры земельных наделов. Эти нормы должны быть научно обоснованы и учитывать и структуру сельского хозяйства в Казахстане, и природно-климатические условия, и обширную территорию, и плотность населения, и социально-демографические факторы. С учетом всех этих критериев, вполне приемлемо, например, чтобы на севере Казахстана крестьянин мог приобрести в частную собственность не более 3 – 5 тыс. гектаров земли. На юге – не более 200-500 гектаров. Все, что в сверх этого, – только в аренду. Если эти нормы будут прописаны напрямую в Земельном кодексе, на мой взгляд, это минимизирует риски латифундизма и несправедливого распределения земли.
Но хозяин на земле быть должен. Нельзя в одной стране применять две разные нормы в отношении земли, предоставляя городскому бизнесу право приобретать все средства производства – заводы, магазины и землю под ними – в частную собственность, и одновременно с этим лишать такой возможности сельских предпринимателей. Тем более, что, как известно, эта норма уже прописана в Земельном кодексе и существует в течение 13 лет. И я не пойму, как можно юридически оформить отказ от частной собственности на землю сельхозназначения.
Еще один момент. Сегодня звучат разговоры о том, что исторически казахи не имели частной собственности на землю, поскольку она принадлежала общине и роду. Но сегодня мы живем в других условиях, у нас изменился социально-экономический уклад, в соответствие с этим мы должны корректировать и отношение к институту землевладения. Конечно, это должно происходить эволюционно, прозрачно и справедливо. И для этого нам как раз таки нужен институт частной собственности, регламентированный нормами, оговаривающими размеры наделов, предусматривающими ответственность собственника, арендатора и государства в том числе. Мы должны привыкать к новым условиям.
Наконец, еще один позитивный момент: институт частной собственности на землю позволит развиться преемственности в сельском хозяйстве, чтобы дети знали, что земля перейдет к ним по наследству и они могут продолжить дело отца, чтобы у них были гарантии, что в будущем им есть чем заняться. Именно этих гарантий сегодня не хватает предпринимателям, занятым в сельском хозяйстве.
— Вопрос выдачи земли в аренду иностранцам, вероятно, не столь однозначен?
— Что касается выделения земли в аренду иностранцам, то и здесь моя позиция не изменилась. Запрещать иностранцам приходить в Казахстан с новыми технологиями, с новыми идеями, закрываться, проводить изоляционную политику – это крайне недальновидная стратегия. Ведь у нас есть объективные проблемы – огромная территория и малочисленное население. Центральный Казахстан практически полностью пустует. Сегодня в республике насчитывается 200 млн гектар сельскохозяйственных земель, а площадь пашен составляет всего 24 млн гектар, или 10% от всего объема. Правда, еще 100 млн занято под пастбища и сенокосы, однако нынешние объемы обработки земли крайне низки. И надеяться на то, что мы сможем самостоятельно освоить все эти площади, – крайне недальновидно и опрометчиво.
Не нужно также забывать, что Казахстан является одним из «лидеров» по темпам опустынивания земель и эрозии почв. Это крайне серьезная проблема, одним из решений которой является сельскохозяйственная обработка земель. И в этих условиях заявлять, что мы законсервируем свой земельный фонд и будем потихоньку вводить его в оборот – это тупиковый путь развития.
Напомню также, что, согласно научным исследованиям, на Земном шаре не так много свободных земель, пригодных для ведения сельского хозяйства. И один из таких резервов находится на территории Казахстана. В условиях обостряющегося глобального продовольственного кризиса наша страна не должна рассматривать эти земли только как свою собственность. Она несет ответственность перед всем миром за рациональное использование своего земельного фонда.
Иной вопрос, что следует прописать жесткие требования, которые будут предъявляться иностранным гражданам, получающим казахстанскую землю в аренду.
— Кайрат Серикбаевич, рекомендации Общественной комиссии переданы парламенту, который теперь решит судьбу земельной реформы. Разрешите задать Вам несколько вопросов, касающихся деятельности вашей отраслевой организации. Более полутора лет казахстанские сельхозтоваропроизводители работают в условиях Евразийского экономического союза (ЕАЭС). Содействовало ли это росту объемов производства, позволило ли освоить новые рынки?
— Отмечу, что одной из ключевых задач Союза картофелеводов и овощеводов является расширение сбыта нашей продукции. Потенциал наших хозяйств очень высок – мы можем без особых усилий и затрат нарастить объемы производства картофеля и других овощей в два раза. Однако сделать это нам не позволяет достаточно насыщенный рынок и конкуренция со стороны южных соседей.
В 2015 году Киргизия вошла в ЕАЭС, и теперь их продукция свободно заходит на казахстанский рынок. Сегодня у нас нет тарифных инструментов для ограничения импорта киргизской продукции в Казахстан, и мы вынуждены конкурировать с ними на вполне рыночных основаниях. Откровенно говоря, это совсем непросто.
Для киргизских крестьян самым доступным и, соответственно, широко распространенным способом ведения растениеводческого земледелия является выращивание картофеля. При этом благодаря горным рекам у них нет проблем с орошением: они используют старые, традиционные, экологически не совсем безопасные, но вместе с тем достаточно дешевые способы полива. Наиболее распространенной формой организации бизнеса являются маленькие семейные хозяйства, которые засеивают в среднем по два гектара земли, ухаживают за посевами и собирают урожай без применения сельхозтехники, с использованием дешевого ручного труда. Это позволяет им добиваться невысокой себестоимости продукции. Плюс к этому, у киргизов достаточно удобная и недорогая логистика. Густонаселенные южные регионы Казахстана находятся в непосредственной близости с киргизской границей. Доставка продукции киргизских аграриев в Алматинскую, Жамбылскую и Южно-Казахстанскую область обходится им значительно дешевле, чем нашим северным производителям, которым приходится везти свой картофель и овощи за тысячу километров. Таким образом, логистика и дешевый ручной труд позволяет им продавать свою продукцию по такой низкой цене, какую не могут себе позволить казахстанские крестьяне.
Вместе с тем наши аграрии очень много средств вложили в строительство оросительных систем, в приобретение техники и технологий. Нам очень дорого обходится вода. К тому же у некоторых наших хозяйств высокие ставки по кредитам, которые поднялись после девальвации. Это все не позволяет нам на равных конкурировать с киргизскими производителями.
— Как известно, 4 мая нынешнего года в Казахстане был введен запрет на ввоз киргизской картошки, зараженной золотистой нематодой. Некоторые киргизские аграрии посчитали это частью «торговой войны», пролоббированной казахстанскими аграриями.
— Дело не в лоббировании интересов казахстанских производителей картофеля. Многие считают, что казахстанские предприниматели не могут конкурировать с киргизскими, и поэтому закрываются границы, вводится запрет на импорт. Это совершенно неверное толкование принятого решения, поскольку речь идет о карантине.
Заражение почв в Киргизии в немалой степени связано с низкой агрокультурой: когда из года в год на одних и тех же площадях высаживается картофель, не происходит чередования посевов культур, земля заражается вредителями. Одно из таких заболеваний – золотистая нематода, которая, поражая землю, выводит ее оборота. Отмечу, что она существенно сокращает урожаи — от 25% до 90%. . Кроме того, ухудшается само качество продукции – при поражении картофеля образуются мелкие клубни. На зараженной почве ни картофель, ни другие пасленовые расти не могут в течение нескольких лет.
Как известно, специалисты Министерства сельского хозяйства Республики Казахстан только с начала года выявили 79 случаев ввоза зараженного картофеля из Киргизии. Были предприняты меры по оповещению киргизской стороны. В течение полугода велась переписка с киргизскими чиновниками. Наши специалисты предоставили материалы лабораторных исследований, просили принять меры. Однако должной реакции с киргизской стороны не последовало. Поэтому Минсельхоз, в полном соответствии с отечественным законодательством, закрыл казахстанский рынок.
— Примечательно, что запрет был отменен буквально спустя месяц. И решение было принято на самом высоком уровне, при вмешательстве президента Киргизии Алмазбека Атамбаева.
— Я считаю, что нельзя политическим решением отменять запреты, которые связаны с карантинными мерами, с сохранением здоровья почвы. Если говорить конкретно о золотистой нематоде, которая была обнаружена в киргизском картофеле, то особо хотелось бы подчеркнуть, что ее личинки переносятся вместе с землей на самих корнеплодах, в таре, в которой они перевозятся, на обуви рабочих, даже на колесах машин, транспортирующих картофель с зараженных полей.
Представьте, если эта зараженная почва на колесах транспорта попадет на север Казахстана, где выращиваются большие объемы картофеля, и заразит наши поля! Тогда казахстанские крестьяне, специализирующиеся на производстве картофеля, не смогут в течение нескольких лет высаживать эту агрокультуру. Или должны будут вложить большие деньги в лечение почвы.
Мы, сельхозпроизводители, настаиваем на том, чтобы Минсельхоз предпринимал серьезные меры по защите внутреннего рынка от зараженной продукции. Хотелось бы отметить, что и киргизская сторона не отрицает наличие проблемы. Мы будем настаивать, чтобы в сентябре, когда из Киргизии массово начнут завозить картофель, Министерство сельского хозяйства активно занималось мониторингом качества продукции.
— Вероятно, такая высокая частотность заражения картофеля в Киргизии, связана с тем, что основная часть производителей – это личные подворья, на которых трудятся малоквалифицированные работники и нет специалистов. А как с этим дела обстоят в Казахстане? Насколько высока компетенция казахстанских сельхозпроизводителей?
— То, что мы предъявляем претензии киргизским коллегам, вовсе не означает, что у нас нет собственных проблем и недочетов. Более миллиона тонн картофеля в Казахстане тоже выращивается в личных подворных хозяйствах, где существуют аналогичные проблемы: не соблюдается севооборот, нет чередования агрокультур, не применяются специальные химические средства, которые предотвращают заболевания растений и почвы.
Если говорить о членах нашего Союза, то это, как правило, крупные сельхозформирования, которые работают на больших площадях, и выращивают продукцию в промышленных масштабах. В этих хозяйствах, конечно, есть специалисты, агрономы, агрохимики. Мы соблюдаем севооборот и стараемся исключить все возможные риски появления таких заболеваний: чередуем культуры, обеспечиваем химическую защиту растений.
Это позволяет нашим производителям работать с серьезными потребителями картофеля, которые требуют предоставления сертификатов безопасности продукции: с крупными торговыми сетями, с оптовыми продавцами картофеля, экспортировать его, в том числе, в Россию.
Продолжение следует.
Жанар Тулиндинова.