В настоящее время в Центральной Азии в качестве одного из главных инвестиционных гигантов можно выделить Китай, что объясняется масштабами его экономики, финансовыми резервами и соответственно возможностью крупных капиталовложений. Согласно рейтингу ведущих экономик мира World Economic League Table, составленному Британским центром экономических и деловых исследований, в 2015 г. КНР находилась на втором месте после США с 11385 млрд долл. ВВП, а Россия – на четырнадцатом с 1236 млрд. долл.[1].
Однако сравнение объемов ВВП Китая и РФ с объемами прямых иностранных инвестиций (ПИИ) в страны ЦА показывает, что российско-центральноазиатские экономические связи интенсивнее, чем китайско-центральноазиатские. К примеру, инвестиции КНР в Казахстан, исходя из имеющихся данных, составляют всего 0,2% от ее ВВП, а России – 1%[2]. Таким образом, несмотря на то, что объемы российской экономики меньше китайской, в Казахстан РФ инвестирует больше Китая, что свидетельствует о более высокой заинтересованности российской стороны в сотрудничестве с Астаной.
При этом следует учитывать тот факт, что существуют определенные проблемы в статистическом учете объемов российских капиталовложений. В частности, согласно данным мониторинга взаимных инвестиций в странах СНГ, проводимого ЦИИ Евразийского банка развития, большая часть активов ведущих российских ТНК – «ЛУКОЙЛ», «ВымпелКом», «Альфа-Банк», «РУСАЛ» и др. – направляются в так называемые перевалочные базы (третьи страны с благоприятным налоговым климатом), откуда их дочерние компании осуществляют финансирование проектов, инициируемых в странах СНГ [3]. Например, «ЛУКОЙЛ» через свою дочернюю компанию Lukoil Overseas Holding Ltd. на Виргинских островах вложила 2,6 млрд долл. в добычу углеводородов в Казахстане и 1,7 млрд долл. в Узбекистане[4]. В силу этого зачастую занижаются объемы российских зарубежных капиталовложений в официальной статистике на 3-4%.
Вместе с тем следует подчеркнуть, что механизм «китайского инвестирования» имеет ряд особенностей, которые в тактическом отношении являются выгодными для стран-реципиентов, однако в долгосрочной перспективе закладывают основу для вовлечения их в экономическую зависимость от Китая. Во-первых, следует отметить, что КНР, в отличие от России, фактически никогда не списывает долги по кредитам, что обусловлено, прежде всего, тем, что льготные кредиты, беспроцентные займы и гранты Пекин предоставляет не напрямую, а через китайские государственные компании.
Механизм следующий: Экспортно-импортный банк Китая выделяет льготный кредит для реализации определенного проекта в стране-реципиенте на основании решения правительства КНР, получая за это компенсацию от Министерства торговли [5]. Затем утверждается компания, которая должна данный проект реализовать и которая получает данный льготный кредит, т.е. деньги фактически остаются в Китае, но счет выставляется стране-реципиенту.
Во-вторых, китайские компании осуществляют свою деятельность только при соблюдении двух условий:
50% продукции, необходимой для реализации проекта, будет беспошлинно закупаться в КНР;
на работы будет привлечен китайский персонал.
Таким образом, привлечение китайских инвестиций для стран ЦА сопряжено с созданием небольшого количества рабочих мест, отсутствием перспектив для развития собственного производственного потенциала и одновременно с рисками потери доступа к собственным природным ресурсам, учитывая выдвигаемые Китаем инвестиционные схемы «капитал в обмен на ресурсы». Отсюда определенная индифферентность Пекина к перспективам возврата выделенного кредита и к инвестиционному климату в стране-реципиенте.
Однако для других инвесторов, действующих в соответствии с общепринятыми инвестиционными принципами, ключевыми условиями являются:
комфортные условия ведения бизнеса и налоговый режим;
возможность расширения сбыта своей продукции (возможность экспорта произведенной продукции в стране-реципиенте).
Согласно данным ЦИИ ЕАБР, российские компании проявляют наибольшую инвестиционную активность среди стран СНГ – 84% всех ПИИ в регионе были осуществлены именно ими. На втором месте находятся казахстанские компании с показателем в 29%.
При этом в масштабах ЕАЭС на инвестиционные связи между РК и РФ приходится 47% от всего объема взаимных союзных инвестиций в объеме 25,5 млрд [3]. В этом отношении следует отметить, что инвестиционное взаимодействие между двумя странами обусловлено не столько более благоприятными инвестиционными условиями в Казахстане, как стране-реципиенте российских инвестиций, сколько структурой и ресурсной базой ее экономики, 25% ВВП которой обеспечивается нефтегазовой отраслью [6]. Аналитики ЦИИ ЕАБР отмечают, что в структуре накопленных в странах СНГ российских инвестиций доминирует именно топливно-энергетический комплекс, а большинство российских инвесторов ориентируется, прежде всего, на нефтегазовые ресурсы потенциальной страны-реципиента капитала.
На втором месте среди приоритетных сфер вложения российского капитала находится сектор связи и информационных технологий, который активно развивается в самой населенной стране ЦА − Узбекистане. В частности, компания «ВымпелКом», входящая в тройку российских «инвестиционных лидеров» на пространстве СНГ активно наращивает объемы инвестиций в эту страну.
Учитывая все вышеизложенные фаты, представляется возможным объяснить следующую представленную в табличной и графической форме картину по объемам накопленных взаимных инвестиций между странами ЦА и Россией, а также динамику изменения объемов российских инвестиций в регионе.
В целом объемы капиталовложений российских компаний в страны ЦА варьируются в определенном диапазоне для каждой из них. Основным получателем российских инвестиций среди стран ЦА является Казахстан. Однако большой потенциал для взаимодействия существует также с Узбекистаном и Таджикистаном. При этом большая степень корпоративной интеграции с Узбекистаном, чем с членом ЕАЭС – Кыргызстаном, обусловлена главным образом неблагоприятным инвестиционным климатом на неформальном уровне и отсутствием углеводородных ресурсов в последнем. В свою очередь, жесткая вертикаль власти в Узбекистане и Таджикистане дают инвесторам гарантии того, что непубличные отношения с руководством республик обеспечат им необходимые условия для работы, в том числе в аспекте взаимодействия с местным населением, чего они не смогут получить в КР.
Принимая во внимание обозначенные выше выводы, а также тот факт, что в Таджикистане и Узбекистане российские инвестиции в общем объеме накопленных инвестиций составляют 54% и 42% соответственно, то именно эти страны могут рассматриваться в качестве главных претендентов на вхождение в объединение. С другой стороны, достаточно низкие аналогичные показатели в Казахстане (7%) и в Кыргызстане (19%), несмотря на их членство в ЕАЭС, позволяют сделать ряд следующих замечаний:
— процессы евразийской интеграции находятся на начальном этапе развития, что выступает одним из ключевых факторов слабых инвестиционных связей между членами ЕАЭС;
— при оценке капиталовложений локомотива евразийской интеграции − России в страны ЦА следует учитывать особенности ведения российского бизнеса, которые не принимаются во внимание официальной статистикой, но превращают РФ в одного из главных инвесторов в регионе;
— инвестиционный климат в республиках ЦА базируется на системе неформальных договоренностей, что отталкивает инвесторов, нацеленных на взаимовыгодное сотрудничество;
— структура инвестиций по линии ЕАЭС–ЦА пока слабо дифференцирована, что определяется доминирующим положением топливно-энергетического комплекса.
Исходя из этого, представляется, что будущее инвестиционных отношений между ЕАЭС и странами ЦА зависит от стратегии поведения обеих сторон. Инвесторам ЕАЭС (России и Казахстану) необходимо диверсифицировать сферы вложения капитала. Например, уделить особое внимание инфраструктуре, где в настоящее время лидирующие позиции занимает КНР. Между тем, как показывает опыт американского миллиардера Д. Рокфеллера, важен доступ не столько к ресурсам, сколько к ведущим к ним коммуникациям [7]. В свою очередь, странам ЦА, стремящимся улучшить свои экономические показатели, следует пересмотреть условия взаимодействия с основными инвесторами.
[1] World Economic League Table // URL: http://www.cebr.com/welt-2/
[2] Мониторинг прямых инвестиций Беларуси, Казахстана, России и Украины в странах Евразии-2014 // URL: http://www.eabr.org/general//upload/CII%20-%20izdania/2014/%D0%9C%D0%9F%D0%98-2014/%D0%9C%D0%9F%D0%98%20%D0%95%D0%B2%D1%80%D0%B0%D0%B7%D0%B8%D1%8F_%D0%9F%D1%80%D0%B5%D0%B7%D0%B5%D0%BD%D1%82%D0%B0%D1%86%D0%B8%D1%8F.pdf
[3] Мониторинг взаимных инвестиций в странах СНГ 2015 // URL: http://www.eabr.org/general/upload/CII%20-%20izdania/MonitoringVzaimnikhInvesticii/2015/MVI_2015_Ezhegodnyy_Doklad_rus.pdf
[4]Кузнецов А. Российские прямые инвестиции в странах СНГ (2012) // URL: http://www.intertrends.ru/twenty-ninth/02.htm
[5]Касенова Н. Новый международный донор: Помощь Китая Таджикистану и Киргизстану // URL: http://www.ifri.org/sites/default/files/atoms/files/ifri-rnv36-chinacentralasia-kassenova-rus-january2008.pdf
[6] Обзор налогового режима в нефтегазовой отрасли Казахстана (2011) // URL: http://bsc.kz/Portals/0/Reports/EY/Kazakhstan_OGTG_2011_R.pdf
[7]Грин Р. 48 законов власти и обольщения // URL: http://www.bookol.ru/nauka_obrazovanie/psihologiya/74532/fulltext.htm
http://ia-centr.ru/expert/22642/