Продолжаем серию интервью о политических и экономических итогах года для Казахстана. На этот раз своими оценками делится известный казахстанский политолог, представитель Ассоциации приграничного сотрудничества в Казахстане Марат Шибутов.
- Марат Максумович, какие процессы вы определили как мейнстримовские в 2016 году, определившие ключевые тренды минувшего периода?
- 2016 год показал, что ключевая проблема Казахстана – это реформирование экономической модели на фоне низких цен на нефть¸ уход от зависимости от экспорта энергоресурсов. Именно это определяет все происходящее и в экономике, и в политике.
Казахстану необходимо сменить экономическую модель. Конечно, эти изменения болезненные, они затрагивают и элиты, и население. План нации «100 конкретных шагов» - это и есть попытка смены экономической модели. Соответственно, находятся люди, которые выступают против реформ. Отсюда проистекают такие события нынешнего года, как земельные митинги, отставка правительства.
- Насколько продуманы были эти шаги, если их реализация привела к протестам?
- Полагаю, они были вполне продуманными. Просто наш госаппарат привык работать с прежней эффективностью. Он использует старые методы, которые можно было применять, когда было много денег, когда любую проблему можно было решить деньгами. А сейчас надо действовать с опорой на ум, связи и кропотливую работу. Это очень тяжело и для них, и для бизнеса, и для населения. Поэтому происходят отставки, изменения структуры правительства, реформы и т.д.
2016 года показал, что наш госаппарат под влиянием этих новых требований перестраивается. Содержательно и функционально он меняется.
- Получается, что правительство Бакытжана Сагинтаева должно стать правительством нового формата?
- Безусловно, оно должно быть более мобильным, более функциональным и более политически зрелым. Оно должно быть готово взять на себя ответственность за принятие непопулярных, но необходимых решений.
Плюс к этому оно должно сделать это так, чтобы не повторились митинги, акции протеста. Для этого нужно перейти на новый уровень диалога с обществом. Это то, чем сегодня занимается новый министр информации и коммуникаций Даурен Абаев и отчасти Казахстанский институт стратегических исследований, который приглашает на свою площадку министров для диалога с экспертами, лидерами общественного мнения.
- Как вы считаете, Сагинтаев справится с поставленными задачами. У него ведь нет такого политического веса, как у его предшественника?
- Кресло премьера уже придает Сагинтаеву определенный политический вес. Бакытжан Абдирович в этой среде работает долго, он в течение трех лет был первым вице-премьером. Думаю, для него не будет большой проблемой набрать политический вес. Главное не допускать грубых ошибок и не гнаться за какими-то прожектами – просто делать целенаправленно намеченную работу.
- Нынешним летом в Казахстане вновь произошли теракты. Это тренд, который будет усиливаться, или все-таки случайные события?
- Это неизбежные одиночные акты насилия, которые могут случиться в любой стране, в любое время. Взять, к примеру, мирную Норвегию и Брейвика. Кулекбаев – это одиночка. В случае с актюбинскими террористами был рецидив из-за того, что была недоработка местного Комитета национальной безопасности – такой вот привет из 2011-2012 годов. Свою лепту внесли призывы игиловцев к теракту.
- То есть системности тут нет?
- Системность выражается в том, что у нас до сих пор не хотят бороться конкретно с терроризмом. У нас борются с побочными, второстепенными явлениями. Допустим, поправки в антитеррористическое законодательство предусматривают ужесточение норм в отношение продажи охотничьих ружей. Хотя охотники и террористы никак не связаны между собой. То есть правоохранительные органы хотят заниматься какими-то формальными признаками террористической угрозы, а с реальным терроризмом бороться не хотят, потому что до сих не считают его большой опасностью, ну или может просто боятся террористов. Потому что, если террористы начнут целенаправленную и активную охоту на силовиков и судей, то к этому система не готова. До чего такая охота может дойти, мы знаем по трехмилллионному Дагестану, где в 2011 году было убито 211 силовиков – это огромные цифры.
Думаю, что когда произойдут теракты в самой Астане и нападение на административные здания не каких-то там районных управлений внутренних дел, как это было в Алматы, а уже министерства, то тогда, наконец, силовики поймут всю степень угрозы.
Пока стреляют в регионах, в полицейских Алмалинского районного управления внутренних дел, а не в сотрудников центрального аппарата МВД, этого переосмысления не произойдет.
- Еще одним событием прошедшего года, которое срезонировало во всей Центральной Азии, – стала смерть президента Узбекистана Ислама Каримова. Какими будут последствия от смены лидера в РУз для Казахстана?
- Кончина Каримова не стала значительным событием для Казахстана, потому что у нас есть устойчивая внешняя политика, которая определяется глубинными национальными интересами нашей страны и не зависит от того, кто находится у власти в соседнем государстве.
Но события в Узбекистане показывают нам следующее: никакой дестабилизации центральноазиатских режимов при возникновении экстренных ситуаций, связанных со сменой власти, не может быть и не будет. Вот и все.
- А чем станет для Казахстана избрание президентом США Трампа?
- Избрание Трампа – это следствие мирового тренда на неоконсерватизм. Как оно повлияет на Казахстан – пока еще не известно, потому что в прогнозах относительно дальнейших действий Трампа есть еще большая неопределенность. С одной стороны, он хочет сделать Америку энергонезависимой. Это означает, что американцы увеличат добычу сланцевой нефти и газа, что может обрушить цены на углеводороды. С другой стороны – Штатам, если они делают ставку на сланцевую нефть, нужны высокие цены на нефть. Себестоимость сланцевой нефти составляет 40 долларов за баррель. А саудовской нефти – 10 долларов.
Американцы заинтересованы в том, чтобы цены на нефть были ближе к 60-70 долларам за баррель и могут способствовать повышению цен на нефть. Ведь рынок нефти – это фьючерсный рынок на бирже, где рулят американские корпорации. Вполне может быть, что развивая собственную нефтяную промышленность, Штаты поднимут мировые цены на нефть.
И это будет для Казахстана хорошим трендом. Даже если нефть будет стоить 60 долларов за баррель, это уже будет отличный результат для Казахстана.
- Марат Максумович, поделитесь своими прогнозами на следующий год.
- С прогнозами на следующий год все очень сложно. Во-первых, предстоят выборы во Франции и в Германии. Это вносит неопределенность в прогнозы. Следующая неопределенность связана с политикой Трампа, особенно по отношению к Китаю. Он победил на выборах благодаря поддержке людей, которые придерживаются антикитайских взглядов, в первую очередь, в экономической сфере. Чтобы оправдать их доверие, Трампу необходимо изменить условия торговли с Китаем, повысить пошлины.
Это выгодно для Казахстана. Чем больше Трамп будет давить на Китай на своем направлении, тем больше наш восточный сосед будет обращать внимание на наше направление, и к нам придут инвестиции, деньги, транзит.
Прогнозы для Казахстана завязаны на международной политике. Цена на нефть, которая определяет нашу экономическую стабильность, зависит от политики Трампа. Наши отношения с Китаем связаны с действиями Трампа. Еще один аспект, важный для Казахстана, – последует ли после прихода Трампа к власти потепление отношений США с Россией, снимут ли с нее санкции или ослабят их, благодаря чему вырастет российский рынок, а это тоже очень хорошо для Казахстана.
В любом случае, пока не определится политика Трампа, сохраняется большая недосказанность, и точные прогнозы делать крайне сложно.
ЖанарТулиндинова.